Консерватизм – не ретроградство!

21 ноября съезд правящей партии «Единая Россия» объявил, наконец, во всеуслышание о своей идеологической платформе. Партия без всяких экивоков позиционирует себя консервативной. Времена безликих, ни к чему не обязывающих «центризмов» прошли. Очень удобно было себя называть центристскими партиям, лишенным политической физиономии, безликим образованиям, представляющим банальные комитеты по продвижению имярек в Госдуму.

Теперь политический спектр в России стал куда более определенным. Есть левые – КПРФ плюс «актуальные левые» – «Справедливая Россия», которые собирают голоса на одном электоральном поле, есть немногочисленное правое либеральное крыло – «Правое дело», «Яблоко». Есть, правда и ЛДПР, чьи позиции трудно определить, наверное, даже ее основателю и вождю. Есть «Единая Россия», составляющая фактически основу нашей политической системы. Уже в силу этого она должна быть центристской партией. Но «центр» – это не политическая платформа, не идеология, а, так сказать, географическое положение.

Теперь партия заявила то, о чем, все, собственно, и в ней самой, а за пределами ее рядов давно знали – о своем консерватизме.

Консервативные партии есть во всех развитых демократиях мира. В Англии они так себя и именуют, в США – это республиканцы, в Германии – ХДС. И везде эти организации являются не столько «политическим авангардом, защищающим интересы крупного капитала», как писалось в советских учебниках, сколько силой, отстаивающей базовые, наличные ценности своих обществ, обеспечивающей стабильность и преемственность. То, что служит основой для поступательного развития страны по пути социального и экономического прогресса. Когда потенциал консерваторов в силу неизбежных законов политической жизни иссякает, их либеральные или социал-демократические оппоненты «прокатывают» их на выборах и берут власть, чтобы осуществить некие модернизационные движения. Но, как правило, реформаторы не в состоянии закрепить достигнутый ими же кратковременный успех в том или ином направлении. И даже сверхсоциалистические проекты в области социальной политики в большинстве европейских стран, рожденные «левыми», доводили до ума именно консерваторы. Процветание в развитых государствах планеты прочно ассоциируется с правлением консерваторов. Экономическое чудо в Германии и Японии обеспечили правящие консервативные партии ХДС и ЛДПЯ. Выход Британии из кризиса в начале 1980-х годов – консервативное правительство Тэтчер. И так далее…

В Российской империи времен последнего царя просто не оказалось сильной консервативной партии – одни «ультра», что справа, что слева. Даже октябристы, которым, что называется, сам Господь велел быть одним из столпов государственности – а в этом и есть историческое предназначение консерватизма – фрондировали и игрались в демократические бирюльки. И доигрались…

Второй раз та же печальная история повторилась в форме трагифарса уже в конце восьмидесятых – начале девяностых, в канун гибели другой империи – Советской. «Перестройщики» были абсолютно правы, когда, вопреки установившейся в мире политической традиции, коммунистическую партию они называли правой, консервативной, а себя – левыми.

Так оно и было: КПСС в обществе выполняла роль консервативного центра, «балласта», по словам демократов, но именно он не дает кораблю свалиться набок при первой же серьезной качке. Другое дело, что правящая партия не смогла справиться с исторически отведенной ей ролью и канула в Лету.

С 1991-го года в стране отсутствовал консерватизм, тот самый «балласт», от которого зависела судьба нашего судна. Это проявлялось хотя бы даже и в том, что в эпоху раннего Ельцина во власть полезли разного рода проходимцы, не способные управлять страной. Даже самые ярые либералы признавали, что у ненавидимой ими КПСС была пусть гадкая, но достаточно эффективная кадровая политика. В девяностые годы на смену ей пришла кадровая экзотика.

Все эти гении менеджмента – Гайдары, Бурбулисы, Шахраи, Гавриилы Поповы, Немцовы и прочая – отнюдь не самые плохие и некомпетентные люди в нашей стране. Даже, к сожалению, более талантливые, чем требуется для решения конкретных задач. Их фактически никто не делегировал, их никто не контролировал. Не было той инстанции, где они могли бы хотя бы просто отчитаться за проделанное (или содеянное). Ельцин в силу ряда причин никак на роль эдакого высшего судии и верховного эксперта не тянул.

В годы его правления политически так и не оформилась партия, защищающая интересы правящей верхушки и основы того строя, который установился после расстрела Белого Дома. Разве что пресловутая Семья. Многочисленные попытки сколотить такую организацию – будь-то создание гайдаровского «Демвыбора России», шахраевской ПРЕС, черномырдинского «Нашего дома» – провалились. И не удивительно – не с того начинали. «Единая Россия», как ни крути, создавалась снизу, хотя и по инициативе чиновников. И у «Отечества», и у «Всей России», и у «Единства» изначально были свои политические амбиции и собственные, отличные друг от друга планы. Но, когда произошло их слияние в одну партию, выяснилось, что и те, и другие, и третьи думали, собственно, об одном и том же.

Первое. Хорошо это, плохо ли, но мы перестали жить в Советском Союзе, и государство наше теперь называется Российская Федерация.

Второе. Формально оно является молодым, де-факто – очередным этапом в развитии тысячелетней российской государственности. Поэтому РФ – наследник и правопреемник и Киевской Руси, и Московского царства, и Российской империи, и Советского Союза.

Третье. Страна не может развиваться вне мировой экономики, поэтому развитие рыночных отношений является приоритетным для руководства. Но не самоцелью, ибо главное – сделать экономику эффективной, конкурентоспособной, динамичной. Для этого, действительно, все цели хороши. Означает ли это, что на вооружение немедленно нужно брать опыт плановой экономики недавнего прошлого и национализировать все и вся? Ни в коем случае. Нужно сохранить и развивать то, что эффективно работает. В том числе и то новое, что появилось уже при рынке. Либералы в 1998 году уже погубили ими же созданную экономику. Надо и сейчас не дать возможность им, равно как и радикалам слева, угробить малый, средний и крупный бизнес.

Четвертое. То, что он, независимо от размера и масштабов прибыли, должен быть социально ориентированным. Большинство населения страны живет у черты бедности, что чревато не только социальными потрясениями, но и существованием своего государства. Социальная политика должна стать приоритетом государства.

Пятое. Решение задач внутри страны невозможно без осмысленной внешней политики, ориентированной исключительно на приоритет национальных интересов. Внешняя политика России должна быть пророссийской, а не проамериканской, проевропейской или еще какой-нибудь про-общечеловеческой.

Эти представление о России, ее месте в мире и составили то, что спустя десять после образования «Единой России» было обозначено как консерватизм.

Без него, как показывает и мировой, и отечественный опыт, невозможны никакие реформы, ни модернизация. Консерватизм – это стартовая ступень для самых смелых инновационных проектов. Это, если угодно, центр управления полетами, без которого немыслимы самые прорывные эксперименты на орбитальной космической станции.

Так что лишь воспаленное воображение некоторых либеральных публицистов способно отыскать «антагонизм» между консерватором Путиным и его партией и реформатором Медведевым. На знаменах «медведей» тот же лозунг – «Россия, вперед!»