ШОС утирает янки нос

  Анализируя итоги встречи в Москве парламентариев Шанхайской организации сотрудничества, историки будущего, возможно, подберут менее сухие и лапидарные фразы, нежели журналисты нынешних СМИ. И назовут ее если и не судьбоносной, то уж знаковой наверняка. И в каждой с виду казенной и обтекаемой фразе российского президента отыщут множество взаимопереплетенных смыслов.

 

К этому располагает и внешнеполитический контекст встречи – недавний саммит ГУАМ, продолжающееся расширение НАТО, вильнюсская речь Дика Чейни, пресловутый иранский вопрос и обостряющаяся проблема энергозависимости Европы. Само по себе образование у ШОС собственного парламента говорит о новой формулировке целей организации – развитии экономического сотрудничества, в первую очередь, в сфере энергетики и транспортировки энергоносителей. Координация законодательных процессов позволит, например, упростить процедуру торговли между странами-членами организации, а со временем – и создание на ее пространстве общего рынка, в том числе, единого рынка энергоресурсов.

 

ШОС возникло в те времена, когда образумившаяся Россия предпринимала первые робкие далеко уже не державной дланью собрать воедино восточные осколки былой империи, а стремительно поднимающийся Китай, уже заполонивший все рынки мира своими пуховиками и бейсболками, старался опереться о континентальную мощь Хартланда и подстелить соломки на случай «анакондовой блокады» Америкой и Японией морских путей доставки нефти.

 

Призывы к стратегическому партнерству с Россией зазвучали в Китае с особой настойчивостью на рубеже веков. Уже тогда как в политических, так и в академических кругах Поднебесной появилась тенденция более не фетишизировать принятый еще Дэн Сяопином официальный курс на невступление страны в союзы и блоки (знаменитое «держаться в тени»). Для отношений с Россией была разработана особая формулировка «предсоюзнические», что означало готовность Китая к совместному с Россией противостоянию американской гегемонии в мире и поддержанию стабильности в Центральной Азии. Этому способствовали и перемены в российском руководстве.

 

В ноябре 1999 года в Шанхае состоялся симпозиум «Критический анализ эпохи Ельцина в свете изучения теории Дэн Сяопина». Участники его осудили откровенно прозападный и пораженческий, по их взглядам, крен российской дипломатии в первые годы пребывания Ельцина у власти и сформулировали ряд положений, которые России было предложено осознать:

 

1. Помощь западных стран во главе с США часто напоминает «слабо моросящий дождик после сильного грома».

 

2. Коренной интерес США состоит в сдерживании и ослаблении России.

 

3. Расширение НАТО на Восток сокращает стратегическое пространство России, явно ухудшая ее геополитическое положение.

 

4. Поддержание дружественных отношений с восточными государствами не только сулит взаимодополняющую поддержку в экономике, но и способно обеспечить России тыл для сдерживания гегемонистской экспансии США.

 

Призывы к укреплению партнерского союзничества с восточным соседом звучали и в России, в том числе, и на самом высоком уровне. Так, в конце 1998 года премьер-министр РФ Евгений Примаков озвучил идею необходимости политического альянса между Россией, Китаем и Индией, направленного на формирование центра сплочения периферии, т.е. ядра второго глобального политического полюса.

 

Так что создание 15 июня 2001 года Шанхайской организации сотрудничества оказалось вполне логичным шагом. Главной целью ШОС являлась стабилизация обстановки в центрально-азиатском регионе, где находившийся на тот момент у власти в Афганистане режим талибов служил рассадником исламского экстремизма, угрожавшего всем членам организации. Кроме борьбы с терроризмом участники ШОС ставили перед собой задачу полнее развивать экономическое и научно-техническое сотрудничество. Постепенно на первое место в повестке дня организации вышли именно экономические вопросы. В первую очередь, связанные с добычей, перераспределением и транспортировкой углеводородного сырья.

 

Сегодня в ШОС на постоянной основе входят Китай, Россия, Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Узбекистан. Иран, Индия, Пакистан и Монголия имеют статус наблюдателей. Из этих девяти стран две – Китай и Индия – относятся к самыми большим в мире потребителям энергии, а три – Россия, Казахстан и Иран – обладают наибольшими в мире энергоресурсами (в совокупности – чуть ли не две трети всех мировых запасов газа). При этом Китай кровно заинтересован именно в центрально-азиатских и российских углеводородах. Его энергопотребностей уже не покрывает ни уголь (количество аварий на шахтах привело уже и, похоже, приведет еще к последующим большим жертвам), ни уровень собственной нефтедобычи, ни объемы экспорта из Африки и с Ближнего Востока. И вопрос, куда и по какому «руслу» потечет среднеазиатский газ, является ключевым как для Китая, так и для Европы, Америки и, безусловно, России.

 

«В этом-то и заключается кошмар Вашингтона – без альтернативного российскому потока углеводородов балтийско-черноморской «дуге Бжезинского» грозит крах, – утверждает казахский политолог Шамсудин Мамаев. – Ибо, во-первых, ее «новые демократии» так и останутся в энергетической зависимости от Москвы и, во-вторых, потеряют всякую ценность для Евросоюза: бывшие советские республики представляют интерес для «старой Европы» исключительно как транзитный коридор для обеспечения энергетической безопасности Европы. Не случайно Варшава сравнивает прокладку российско-германского газопровода по дну Балтийского моря с пактом Молотова–Риббентропа – он действительно является первым и достаточно опасным прорывом «санитарного кордона» Бжезинского. В то время как контролируемый Москвой единый рынок энергоресурсов ШОС может его вообще добить. Именно отсюда по большому счету и растут корни «фултонской речи» Дика Чейни в Вильнюсе».

 

В этой связи неудивительны трогательные заигрывания атлантистов с казахским лидером Назарбаевым, которому, в начале мая – после положенных клятв в стратегическом партнерстве навек – энергокомиссар ЕС Андрис Пиебалгс, а затем и сам Дик Чейни предложили построить экспортный транскаспийский газопровод в Европу в обход России. После чего Нурсултан Абишевич добился у Путина в Сочи весьма выгодных уступок, в том числе, и по цене за поставляемый в Россию казахский газ, а также председательства в Совете глав государств СНГ.

 

Тем не менее, на вчерашней встрече спикер Сената Казахстана Нуртай Абыкаев заявил, что его страна считает преждевременным говорить о расширении ШОС. Такого же мнения придерживается и киргизская сторона. В переводе на общечеловеческий язык это означает, что эти страны возражают против вступления в Шанхайскую организацию Ирана, лидер которого Махмуд Ахмадинежад уже заявил о намерении принять участие в юбилейном саммите ШОС, который состоится 15 июня в Шанхае. Само участие Ирана в саммите автоматически лишил бы эту страну статуса изгоя, приданному ей усилиями Америки, а уж ее членство в ШОС и вовсе принципиально изменило бы геополитическую ситуацию в регионе.

 

Конечно, ШОС – это пока не военно-политический союз, и защищать Иран от американской агрессии – не в его полномочиях. Не идет речь и о конкуренции НАТО. Об этом, видимо, и были, в том числе, слова Путина о том, что «ни в какие соревнования ШОС пускаться не будет, а будет заниматься позитивной конструктивной работой». И все же ШОС уже сегодня воспринимается как серьезная сдерживающая сила в неспокойном регионе. Как говорится, не нефтью единой… Зачем же еще ШОС нужен республикам Средней Азии? Ответ – в соседнем Афганистане, где американские вояки сдуру протаранили машину местных жителей, а затем расстреляли возмущенных граждан – чтобы не шумели. Вот каких войск боятся узбеки, указавшие на дверь янки, и еще не указавшие киргизы. И, видимо, не напрасно видящие в ШОС противовес наглому атлантическому альянсу: теперь, если что, найдется, кому закидать его бейсболками. Нас в ШОС, пардон – четверть населения планеты. И это пока еще без Ирана, Пакистана и, страшно сказать, Индии.