Те, кто осмеливается утверждать, что в 1990-е «было хорошо» или «было много плохого, но было и много хорошего», делятся на две категории: дураки и подонки.

Я не имею в виду тех, кто рассказывает истории из частной жизни, своей или чужой. Человек, особенно молодой, может преуспеть, найти счастье или fun в любую эпоху и практически в любой ситуации. Это не говоря о том, что «кому война, а кому мать родна». Речь идет исключительно о «любителях демократии», оплакивающих порядки (правильнее – беспорядки) прошлого десятилетия, сетующих по поводу «упущенных шансов» и тем более мечтающих о реставрации.

1

1990-е годы как исторический период (а не хронологический) – это скорее не 1990–1999 годы, а 1989–1999 годы. Иными словами, это период от начала разрушения Советского Союза до выдвижения Владимира Путина в президенты. Когда-нибудь, безусловно, об этом времени можно будет говорить беспристрастно. Но сейчас это невозможно по определению.

Нет смысла здесь подробно разбирать события тех 11 лет. Пунктирно пройдусь лишь по самому важному. СССР был обречен. Его, и без того ослабленный, со всей дури рушила собственная элита, собственные граждане при заметном внешнем соучастии. Однако катастрофа, случившаяся в 1991 году могла быть еще ужаснее. Вслед за СССР могла распасться и Россия. Но наша страна устояла. В последующие 8 лет она мучительно приходила в себя. Многое потеряно, многое украдено, совершено огромное количество глупостей, ошибок и преступлений. Мы прошли через всеобщее разложение, обнищание, отчаяние. В итоге, слава богу, оклемались.

Приведу аналогию. Человек тяжело заболел. Он лежит прикованный к постели. Врачи не исключают летальный исход… Но больной выживает и постепенно начинает выздоравливать. Получается, что процесс позитивный. Не умер же и идет на поправку. Плюс приобрел, возможно, иммунитет от какой-нибудь заразы. Как у Ницше: «То, что нас не убивает, делает нас сильнее». Но ни один нормальный человек не радуется болезни как таковой. Он радуется выздоровлению. Никому в голову не придет жалеть о времени, проведенном на койке под капельницей. Больной мечтает лишь о возвращении к нормальной жизни.

1990-е годы – это период болезни. И положительно можно оценить лишь то, что, во-первых, тогда не случилось летального исхода, т.е. страна не распалась, и, во-вторых, пошло выздоровление. Примерно с середины десятилетия начал формироваться широкий общественный консенсус по необходимости наведения порядка и восстановления сильного централизованного государства, державы, воплотившийся в соответствующие электоральные запросы в 1999–2000 годах.

Но «любители 1990-х» все ставят с ног на голову. Бормоча какие-то заклинания про «демократию» (кто ее видел? Когда? В 1993 году? Или, может быть, в 1996-м?), они объявляют болезнью нынешний порядок, а тогдашний жар, бред, паралич, кровохарканье – чуть ли не лучшим, что было с Россией за всю ее многовековую историю. Сладкий запах гниющих ран называют «духом свободы» и твердят, что задыхаются без него. Просто перверсия какая-то, не иначе.

Часто еще говорят, типа, конечно, 1990-е были страшным временем, но все же именно тогда Россия перешла к рыночной экономике, тогда трансформировалась ее социальная структура и пр. Ну да, попробуйте преподавать человеку с 40-градусной температурой иностранный язык. Или обучать танцам едва стоящего на костылях. Какой будет результат? Вот и у нас примерно то же самое вышло.

2

Дураки – это, как правило, спятившие советские интеллигенты, а точнее, недо- и постинтеллигенты, имеющие опыт диссидентства или по крайней мере симпатизировавшие диссидентам. Либералы-идеалисты, обычно их называют «демшизой». Они истово ненавидят «совок», лично принимали посильное участие в его уничтожении. Хотя в последние годы до многих из них дошло, что главная беда не столько в «совке», сколько в вековом русском «рабстве», а также «невежестве», «свинстве», «воровстве» etc. Они искренне верят в «правозащитную» и «рыночно-либеральную» мифологию, обожествляют «цивилизованный мир» и «нормальные страны», т.е. Запад, ратуют за максимальное разгосударствление и десуверенизацию. Они последовательные русофобы и «антипатриоты». 1990-е годы для «демшизы» – период временного торжества идеалов. При всех перегибах и издержках, которые, впрочем, признаются далеко не всеми. В массе эта публика в личном плане ничего тогда не приобрела. Наоборот, потеряла (работу не бей лежачего, общественный статус, доходы, сбережения). Но куда больше ее беспокоила и беспокоит «украденная победа». Мол, в 1991 году мы победили, но не закрепили и не удержали завоевания, не добили коммунистов и чекистов, и теперь последние устроили реванш. «Демшиза» довольно плохо воспроизводится, у нее, конечно, есть смена, «молодежь» (в основном собственные биологические потомки, разделившие родительские взгляды), но ее очень мало.

Довольно скоро старые дураки просто вымрут, а их смена уже не составит сколь-либо заметного политического явления.

3

Что до подонков, то они, во-первых, не имели и не имеют внятных убеждений и уж точно никакие не идеалисты, а во-вторых, были непосредственными выгодоприобретателями тогдашнего бардака.

Но! Сразу нужно отметить, что в этой среде практически нет бизнесменов. Ни крупных, ни мелких. Ни приватизаторов, ни тем более тех, кто построил бизнес с нуля. Большинство вышедших из 1990-х предпринимателей проклинает то время или по крайней мере оценивает его крайне негативно. Причем не только публично, перед «начальством», но и в частных разговорах. Как же так, они же главные выгодоприобретатели! А все очень просто. Любой серьезный бизнес можно развивать только в условиях стабильности, хотя бы относительной. Тогда же ни о какой стабильности не было и речи. Грубо говоря, да, можно было хапнуть большой кусок. И затем быстро его потерять, зачастую вместе с жизнью. Сейчас, несмотря на всепроникающую коррупцию, «юкосовский синдром» и пр., стабильность есть. Бизнес это ценит. И вопли про свертывание свободы предпринимательства и ликвидацию права частной собственности его не трогают. И по 1990-м он не плачет.

Так кто же те самые подонки? Это жулики, некогда «назначенные» миллиардерами, затем попытавшиеся разговаривать с властью на равных и в итоге потерявшие все или почти все. Это политики с имиджем либералов-западников, оказавшиеся на обочине. Это некогда известные журналисты, литераторы, политконсультанты, эксперты и пр. – квалифицированная интеллектуальная обслуга властителей 1990-х годов, по различным причинам не вписавшаяся в новое время (или вписавшаяся, но в итоге выпавшая) и кокетливо прикрывающая свое лузерство «эстетическими разногласиями с режимом». Это, наконец, разная «гуманитарная» шушера, прибогемленная сволочь, наловчившаяся кормиться от избирательных кампаний, PR-подрядов, «культурных проектов», переживающая по поводу того, что стало меньше «движухи».

Иными словами, перед нами классический случай «бывших людей», тех, кто пережил свое время или находится на грани. Почему я называю их подонками? Им лично в 1990-е было весело и сытно. А вот стране, нации, абсолютному большинству сограждан пришлось очень несладко. Если бы эти деятели честно признавались, что все дело в личных потерях, убытках и обидах, то у меня не было бы никаких претензий. Имели, потеряли, страдают, плачут, ругаются – это нормально, это по-человечески. Если личное горе масштабируется до национальной трагедии, но при этом говорится о каком-то другом историческом периоде, то, конечно, такое нельзя одобрить. Но можно закрыть глаза. Однако когда речь заходит о 1990-х… Еще только 7 лет прошло…

Подонки, как и было сказано.

В отличие от «демшизы», которая, как уже говорилось, была и осталась нищей, большинство «бывших людей» хорошо «упакованы», имеют возможность зарабатывать (и прилично), неким образом самореализовываться. Но их гнетет утрата статуса, утрата первенства и превосходства. Одни ведь правили, другие влияли на тех, кто правит, обслуживали их, третьи хотя бы могли делать вид, что влияют и обслуживают, и надувать щеки. А теперь стали эмигрантами, «политическими пенсионерами», «бывшими журналистами», «отставными политконсультантами», «оппозиционными политологами». Многие чувствуют себя не просто пережившими свое время, а морально «опущенными» (и это верное ощущение!). И приходится или мириться с неизбежным, или рядиться в тоги «борцов за свободу».

4

В начале 2005 года одна часть подонков загорелась проектом ремейка «оранжевой революции» (и «демшиза» тогда тоже перевозбудилась). Другая часть, подыгрывая коллегам сознательно или несознательно, тогда же взялась пропагандировать в качестве альтернативы «оранжаду» создание некоей «номенклатурной оппозиции» Путину. Один некогда уважаемый «консервативный публицист», помнится, аж из штанов выпрыгивал, пугал какой-то «перетянутой струной». Но довольно быстро стало понятно, что ни того ни другого в обозримом будущем не будет. Обидно, досадно, но ладно.

В прошлом году самые бессовестные подонки (из тех, кто тусуются в «Другой России» и т.п. гадюшниках) попробовали было ставить на оживившихся после кондопожской истории национал-экстремистов. Тоже дубль пусто. Еще была романтическая история с Сергеем Мироновым и его «Справедливой Россией», в которых поначалу пытались разглядеть разрушителей пусть не всего путинского порядка, но хотя бы полуторапартийной системы (надо же с чего-то начинать). Эсеры тоже разочаровали. Клоуны из сгоревшего цирка, а не борцы. Хотя некоторое количество «бывших людей» нашли приют в «партии небритого социализма».

Оставалось ждать одного – ухода Путина. Дескать, необходимость выбора преемника провоцирует интриги и конфликты в президентском окружении. И проигравшие претенденты вкупе со своими «группами поддержки» не смирятся и восстанут. Тем более этого не избежать, когда новый «царь» займется переделом должностей и всего, что к должностям прилагается. В итоге выстроенная Путиным система власти будет разрушена или по крайней мере существенно ослаблена, возродится всеблагая «политическая конкуренция» и сестра ее «свобода слова», начнется оттепель… Но Владимир Владимирович «подвел». Он решил остаться во власти, дабы обеспечивать преемственность курса.

В этой ситуации, как ни смешно, самыми адекватными среди тоскующих по прошлому дураков и подонков оказываются радикалы, предающиеся фантазиям о резком падении мировых цен на энергоносители или насильственной десуверенизации России. Потому что только в фантастических сценариях может произойти хотя бы частичная реставрация старого порядка. Никакого шанса расшатать нынешний режим изнутри у «любителей 1990-х» нет.

«Должен наступить экономический ледниковый период без дубленки в виде высоких цен на нефть и газ. Тогда выжить смогут только свободные, работящие, умные и умелые индивидуалисты. Это и будет принятием западных ценностей, потому что кто их не примет, тот и не выживет» – это говорит Валерия Новодворская, химически чистая «демшиза».

А вот цитата из «бывшего человека» Владислава Иноземцева (какая говорящая фамилия!), от недовостребованности подавшегося в «новые власовцы»: «…если власть не может распоряжаться суверенитетом страны на благо ее народа, лучше лишиться такого суверенитета или его части. Ошибкой Горбачева (и в еще большей мере – его западных партнеров) стало то, что они ограничились демократизацией и разоружением СССР, но не интегрировали его в структуры типа Европейского союза… Сделать это – задача либералов следующего поколения».

Комментировать тут уже нечего.

У нас сейчас свободная страна. Можно говорить, пропагандировать, прославлять почти все. Но тот, кто берется славить 1990-е, не должен удивляться и обижаться, если время от времени его будут бить по лицу. Память еще свежа.

Не нарывайтесь.

Виталий Иванов